Бильбо

ПАМЯТИ ЛИЦА

Бывает, что припомню пироги,
Застолья с другом, споры, громкий смех,
Когда был нужен, важен был для всех,
И телефона не хватало на звонки.

Ещё я помню те тамбовские поля,
В которых я гулял в любое время года,
И мне мила была там каждая погода,
Где есть грибы, где рыба — всё знал я.

Я помню запах выжженных полей,
Июльский зной и марево в пыли,
И как по речке с дочками плыли,
И что счастливых было много дней.

Но память — тварь без жалости и чести,
Зато она ясна, и потому
Я помню, как я жил один в дому,
И как умолкли вдруг застольные те песни.

И что молчал я сутки напролет,
И как я плакал перед Богом только,
Как пил один, бессмысленно и горько,
Так что хотелось жизни оборвать полет.

Сейчас я стал худой, подчас несытый,
И руки в ссадинах, порезах тут и там.
Зато не продаю я Бога по частям,
И хлеб мой заработанный и чистый.

Нехорошо быть человеку одному, —
Сказал давно нас сотворивший Некто.
Я выбрал свой житейский вектор
И тихо так живу, уж не один в дому.
Бильбо

(no subject)

Я хожу по России, покрытой
Шкурой рощ и сплетением рек.
Моя Родина плачем омыта,
Слышен скрип престарелых калек.

Вот в березовой рощеньке белой
Поселился старик Чикатил.
Здесь валяется девичье тело,
Там в овраге он кости свалил.

А в дубовом лесу на пригорке
Расстреляли плененных солдат.
После там пообедали волки,
А сейчас только пряжки лежат.

Прохожу я сосновой опушкой,
Здесь так радостно в солнечный день.
Между старым окопом и пушкой
Я найду за могилкою тень.

Что ищу на родимых просторах?
Да высокую мрачную ель.
Я решил там повеситься вскоре,
Отдохнуть от бессмысленных дел.

Будет ветер качать мои кости,
Не сгниет и веревка весь век,
Не найдут меня наглые гости,
Только скрип престарелых калек.
Бильбо

(no subject)

Над полем громы грохотали и дождик лился надо мной,
А я усталым архиереем лежал с тяжелой головой.

Служили долгую мы службу и пели длинный парастас,
Потом монаха мы постригли, он умер в мир, ожил для нас.

И тут закрытыми дверями ко мне явился вдруг Христос,
И как в поэме про "Двенадцать", Он в белом венчике из роз.

Меня обнял Он очень крепко и погрузил в свою любовь,
Усталость тут же вся пропала, готов для Бога жить я вновь.

Кровать моя всю ночь скрипела, я созерцал небесный рай,
Я бы ничуть не колебался, вели Он тут же: "Умирай!"

Но солнце лучиком сверкнуло, прогнало полог грозных туч,
Меня покинул мой любезный, Кто был так сладостно могуч.

Вот как нам надо обожаться и проникаться в благодать!
Я знаю, Он опять явится, чтобы любовь мне ночью дать.
Бильбо

(no subject)

Мир уходит в пропасть,
И Москва на дно,
Вижу ясно чёткость:
Решение одно.

Надо чудо-кнопку
Путину нажать.
Наказать Гейропку,
Русских в рай послать.

Выходите, братцы,
На весенний луг,
Чтоб руками взяться
Напоследок тут.

Не стесняйся, мальчик,
И ко мне прижмись.
Что дрожишь, как зайчик?
Скоро кончим жизнь.

Видишь, как красиво
Вырос там грибок?
С ангельскою силой
К нам приходит Бог.

Ох, как стало жарко,
Где ж ты, Божья Мать?!
Мальчик вспыхнул ярко,
Время умирать.
Бильбо

ВОССТАНЬ НА КОЛЕНИ

Восстань, мой друг, с коленей перед миром!
Ведь сатана тебя замучает грехом.
И завлечет блудом с душою, духом, телом,
Так что жалеть ты будешь, но потом.

Вставай, мой брат, налитый алкоголем
И веществами, одуряющими мозг.
Ты заболел, и будет тяжка твоя доля,
Пред князем тьмы твой неоплатен долг.

Освобожу тебя, товарищ мой прекрасный!
Подай мне руку, что с вчерашнего дрожит,
Пусть будет взор твой чистый, добрый, ясный,
Наш путь во храм сверкающий лежит.

Иди сюда, к иконе, друг, встань на колени.
Проси у Господа прощенья и любви.
И кланяйся пониже в Божьей сени,
Ходи сюда почаще, плачь, моли!

И помни, что творил, когда был грешен,
Ведь перед Богом неоплатен долг!
Но есть Христос, и будешь ты утешен,
И может, из тебя и выйдет толк.

И утром, вечером, особенно же в праздник,
Молись ты на коленочках всегда,
Ползи на них к владыке, ты, проказник,
Тебе свободу дам я навсегда.

Когда прощенья у священников попросишь,
И будешь целовать их руки и кресты,
Теперь ты Божий раб, ярмо Его ты носишь,
Но ты свободен, хоть и на коленях ты.
Бильбо

(no subject)

Я один, а Вас-то трое,
Вам, конечно, веселей.
Есть с кем выпить алкоголя,
Обсудить дела людей.

У Тебя есть две природы,
А моя всего одна,
Да и та, как у урода,
Вся грехом поражена.

Твой отец великим Богом
Почитается людьми.
Ну, а мой был счетоводом
И трудился для семьи.

Ты гулял, как по бульвару,
По бушующим волнам.
Я уже больной и старый,
Тяжело моим ногам.

Ты бессмертен, я бессмертен,
Дай Тебя благословлю,
Чтобы Духа тихий ветер.
Прошептал: "Тебя люблю".
Бильбо

(no subject)

Христос, висев немало на кресте,
Серьезно жизнь Свою обдумал
И вник, что перегнул Он в доброте
И в терпеливости. И вот что сразу сделал.

Войдя во ад, пинком Он вышиб дверь,
Привратников в лепешку раздавило.
Потом по всем кругам, рыча как мощный зверь,
Прошел и денацифицировал ад силой.

В углу нашел Он Люцифера и избил
Ногой, руками, длинной палкой тоже.
Венец терновый от труда кровил,
И капли падали на беса гнусну рожу.

Потом, оставив черта в луже чуть жива,
Нашел испуганных расправой Еву и Адама,
И их освободил, толчками подогнав,
А Ева плакала, ну что ж поделать, дама.

С тех пор спецоперации Он проводил:
Крестовые походы, массами крещенье.
Жезлом железным в рай людей вводил,
И как на казнь, они шагали ко спасенью.

А напоследок дней нашел вернейшего раба,
Кто лучше понял замысел Его о мире.
Чтоб грешников губил, как падает трава,
И кнопку красную вручил, как орден на мундире.
Бильбо

If you want to find God, look for Him in the people around you

Если хочешь встретить Бога, погляди в глаза соседу,
Вот Он рядом на скамейке тихо пиво пьет.
Или с девушкой в кафе наслаждается обедом,
В желтой куртке на мопеде пиццу в дом везет.

Стайкой шумной, как студент, по бульвару скачет,
Не спеша, согнувши спину, старый Он бредет,
Вот в песочнице, пыхтя, строить дом Он начал,
Рядом мамочка Его курит, красный кривя рот.

Бог надел стальную каску и полез на столб,
В пробке Он, спеша, ругаясь, ищет поворот,
Или, в храм зайдя так важно, целовал престол,
Как правитель, Он с экрана вдаль ведет народ.

В общем, добрый мой читатель, мысль пойми мою,
Бог, Он рядом ходит-бродит, плачет и смешит.
В виде просто человеков восхотел Он жить.
If you хочешь встретить Бога, look around you!
Бильбо

Мне отмщение

Майор руководил расстрелом,
Стояла строем солдатня,
А перед ямой в поле белом
Молилась христиан семья.

Глава семьи, отец Василий,
Читал акафист наизусть.
И матушка его Глафирья --
Канон сладчайшему Христу.

Дочурка Даша всё псалмы
Читала над истертым томом.
Два сына, ростиком равны,
Не знали букоф, но крестились хором.

Майор Григорий Розенхаймер
С усмешкой крикнул: "Рота, пли!"
И на устах их бездыханных
Слова молитвы застыли.

А ровно через пять годочков
Его родителей двух старых
Нацисты по замерзшим кочкам
Догнали, били и сожгли.

Сестру его, в насильи гнусном,
Поиздевавшись сколь могли,
Бандиты задушили в соснах
Глухой заброшенной тайги.

Его жену с младенцем Беней
Убило бомбой в Киришах,
Она ещё, стонавши: "Беня",
Ползла к дитя в своих кишках.

А сам майор, он пил и злился,
Оставшись круглым сиротой,
И так в обрыв он вдруг свалился
И сдох, как псина, в яме той.

И ото всей его семейки
Остался только пёсик Гой,
Он в переулках Маросейки
Обедал Гришиной ногой.

Ведь в небесах отец Василий,
Обняв жену и всех детей,
Молился в праведном веселье,
Чтоб Бог свершил свой суд скорей.
Бильбо

КРЕСТИКИ

Крест поэта душу жжет,
Будто чистый спиртик,
Море слов его несет,
Словно клена листик.

Крест попа совсем другой,
Пахнет дымом ладным.
Он идет, такой святой,
Крестик машет важно.

Крест хирурга кровью свят,
Режет он людишек,
А потом усталый спит.
Не мешайте. Тише.

Крест рабочего — металл,
Два ключа и гайки,
Пролетарий сталью стал
Под суровой майкой.

Деньги выложил крестом
Наш банкир на столик.
Каждый рублик — тяжкий стон,
Красть — банкира доля.

Два влюбленных на кресте
Руки вместе тянут,
Их любовь цветет к весне,
А зимой завянет.

Крест бандита на спине
Нарисован синью,
Он живет, как на войне,
Полон злобной силой.

Каждый тянет крестик свой
По житейским тропам.
"Слава Богу, что живой," —
Говорит со вздохом.